Доброго всем времени суток.
Я прошла через процедуру ЭМА 27.05.2015 в Центре Планирования. Оперировал Борис Юрьевич Бобров, я - пациентка доктора Всеволода Олеговича Порохового.
Накануне выписки Всеволод Олегович попросил нас, четверых идущих на выписку после ЭМА, написать на форуме отзыв-опровержение некоторым высказываниям дам, которые \"кричали криком\" в реанимации, \"обезболивание не помогало\" - и все такое прочее. Ответственно заявляю - никто не кричал, все спали, после чего были перемещены для дальнейшего сна в палаты. Правда-правда.
Но, уж коли я взялась писать, то напишу всё, как есть: все плюсы и минусы - да простит меня Всеволод Олегович. Остапа, как говорится, несло.
ЭМА у меня был повод бояться больше, чем у большинства женщин: во-первых, у меня довольно обширная лекарственная аллергия, а во-вторых, я очень, очень боюсь боли. Принятие любого нового лекарства вызывает у меня вполне понятное недоверие, а тут - такая медикаментозная накачка...
Ну, и сразу же у меня возникла реакция на первый же препарат, который надо было принять в числе терапии для подготовки к ЭМА - налгезин. Всё, что можно испытать плохого в такой ситуации: и отек слизистых, и опухшие закрывающиеся глаза, и зудящая сыпь по всему телу, и затрудненное дыхание... Две дежурные таблетки супрастина были что слону дробина. Я вызвала скорую, укол преднизолона с супрастинон - и явно стало легче. От таблеток пришлось отказаться совсем, на ЭМА я шла без медикаментозной подготовки.
Мало того, у меня не так давно обнаружилась аллергия на лидокаин, которым обезболивают бедро перед установкой катетера для введения собственно препаратов ЭМА. Так что обезболивание мне пришлось искать индивидуально. Ампулу с ультракаином, на который у меня не было реакции, я бережно несла с собой в операционную, обращаясь с ней осторожней, чем с нестабильным нитроглицерином. Еще одна проблема и тревога.
...Когда я оказалась в гинекологическом отделении ЦПСиР, мне поставили на руку катетер и ввели антибиотик. Часы, оставшиеся до операции, я провела в палате, любуясь на свои беленькие компрессионные чулочки, общаясь с другими пациентками и клюя носом, ибо совершенно не выспалась дома.
Сквозь сон я услышала, как в палату зашел доктор Пороховой и сообщил, что ЭМА переносится на завтра. Облегчение и возмущение захлестнули приготовившихся к ЭМА одновременно, но потом, благодаря дару убеждения Всеволода Олеговича, все успокоились и отправились на обед - давно хотелось есть, т.к.процедура предполагалась натощак. К слову - обед нам выдали с боем, поскольку \"вы же перед операцией - вам кушать нельзя!\" То же самое было и с ужином - повар защищала от нас котлеты грудью, пока не плюнула и не швырнула нам наши тарелки с капустой:\"Да ешьте - вам же хуже!\" К завтраку мы приготовились к битве за кашу, но сражение не состоялось: то ли бдительность персонала столовой ослабела, то ли у нас был уверенный в своей правоте вид.
А у меня к тому времени появилась еще одна проблемка: начались критические дни. Противопоказанием к операции это состояние не является, зато существенно портит комфортность существования. Вот же фак! Да, беда не приходит одна!
К трем часам после полудни весь отряд в белых чулочках, решительно трясясь от страха и ожидания, бороздил просторы больничного коридора. В 15.30 началось: медсестра отозвала одну девочку на укол, сказав, как в казино:\"Выбор сделан - она первая!\" Остальные быстро попрятались по палатам и прикинулись спящими. Следующей на укол и ЭМА была я.
Это было самое ужасное ожидание, поскольку я не могла предугадать, чем все в итоге закончится. Хотелось сбежать. Честное слово, почти физически я удерживала себя на больничной койке! Накатывала истерика от того, что всё так долго, непредсказуемо и глупо: почему я, взрослый человек с высшим образованием, должна снять трусы и в одной дырявой ночнушке с декольте до пояса, зажав в руке ампулу с анестетиком, обязана бежать за медсестрой темными коридорами и лифтами, помогая ей пропихивать каталку, на которой едут моя карта и два шприца с лекарствами. Ощущение усилилось, когда в одном из лифтов медсестра достала пачку фенозепама, выковырнула из упаковки две таблетки и сказала мне положить их под язык, \"чтобы мне стало спокойней и подействовал наркоз.\" Разболелась голова.
Наконец мы достигли логова Франкенштейна. Я сняла свои тапочки и одела бахилы по колено, шапочку, прошла в операционную и, трясясь, легла на операционный стол. Узенький стол вряд ли мог вместить тулово Франкенштейна: мои руки свисали либо вниз, либо их приходилось складывать на груди, невольно воображая себя Белоснежкой с букетиком в белых ручках или панночкой из \"Вия\" со свечкой, торчащей перпендикулярно операционному столу. К тому же, было еще и холодно - отовсюду дуло, спасибо за бахилки, только они \"мне душу согрели, когда я в темный подвал...\" Это из \"Место встречи изменить нельзя.\" Всякая чушь в голову лезла - в-общем, абсурд полный.
Лежу, голова болит, очень неудобно, медленно накатывает тремор, вопрошаю у милой девушки, где доктор, и все больше хочется сбежать, хотя на вид я уже - пациент психушки: голый, обколотый и неуравновешенный.
Наконец задержка, показавшаяся вечностью, заканчивается, и появляется доктор Бобров, представляется, и во всем этом странном действе начинает брезжить смысл. Борис Юрьевич кажется существом почти инопланетным - одежда, как у героя \"Трона\", шапочка с котиками и весьма позитивная манера общения. И спасибо доктору Пороховому - его присутствие очень поддержало меня и вернуло в реальность. Всегда приятно, когда рядом в трудную минуту находится кто-то уже знакомый!
Однако бережно хранимая мной ампула Борису Юрьевичу не понравилась - не тот анестетик. Ну вот... \"Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу.\" Но меня обезболили чем-то другим, все шло, как по нотам. Когда Борис Юрьевич стал вводить контрастный раствор, то я вместо обещанного тепла почувствовала боль, которая растеклась по моему животу. Затем он сильно надавил мне на ногу и наклеил гемостатическое устройство, взяв с меня слово, что я до 8 часов вечера не буду сгибать правую ногу. Я уже готова была дать любое слово - так была рада, что все позади! Я перебралась на каталку и мы поехали в реанимацию. Уже очень хотелось обезболивающего и теплого одеяла. И то, и другое я получила впридачу к подушке под голову. Стало комфортно. Боль была сравнима с родовыми схватками, я даже пробовала дышать, как в родах, но мне подкололи морфин и вскоре я заснула. Просыпалась я от того, что меня обезболивали через катетер, а потом вновь подтыкали одеяло. Вокруг, как закукленные личинки в муравейнике, лежали знакомые девочки с бледными лицами и спали.
Вечером нас повезли в палату. Перебираясь на свою кровать, я поинтересовалась: \"Который час?\" Было около половины девятого. Все, ногу можно сгибать - какой кайф! Жаль, с меня сняли мое гемостатическое устройство, и я его так как следует и не рассмотрела. Наверное, классная вещь.
Мы проспали всю ночь, как убитые, а на следующее утро все встретились за завтраком - счастливые и улыбающиеся. Никого не тошнило, никто не хромал и не корчился от боли. Нас всех выписали. Ну, конечно, только после лекции доктора Порохового.
Хочу поблагодарить доктора Боброва за его профессиональное мастерство, за то, что с его появлением любое \"логово Франкенштейна\" превращается в уютную операционную.
Огромное спасибо доктору Пороховому за его спокойствие и уверенность, за то, что был всегда \"на связи\" и отвечал на все возникающие вопросы. Всеволод Олегович, мне очень помогла Ваша поддержка, потому что я жутко боялась!
Спасибо медсестрам гинекологического отделения ЦПСиР и реанимации - вы избавили меня от боли и дали возможность комфортно перенести ЭМА.
Спасибо поварам за то, что всё-таки накормили нас. Язык по-центропланировски я никогда не забуду!
